немецкая танцовщица и
виртуозный хореограф -идеолог современного балета 20 века,
Магистр танца
Она изобрела уникальный «невербальный язык» и стала одной из тех, кто изменил само понимание танца двадцатого века. Ее постановки, стали синтезом хореографии, драматического искусства и видео-инсталяции, а ее знаменитый «Танцтеатр Вупперталь» прославился на весь мир
Несколько десятков спектаклей, режиссерские работы «Плач императрицы» и «Кафе Мюллер» можно отнести к сюрреалистичному артхаусу, который до сих пор покоряет международные фестивали.
У Пины Бауш был свой секрет. В ее гибких пальцах податливым пластилином оживал любой скептик — она лепила из его эмоций замысловатые узоры своего танца. Недаром Пина отказывалась от почетного звания Хореограф — в классическом смысле этого слова ее сложно причислить к таковым.Первые постановки Пины Бауш действительно были классическими. Точнее, в традиционном танцевальном экспрессионизме, которому она училась у таких метров, как Курт Йосс в Фольквангской высшей школе, Хосе Лимон и Энтони Тюдор в новом американском балете.
Со своим танцтеатром она создает тот новый театральный язык, который и сделает ее знаменитой
Она хулиганила на сцене, — воздвигала корабли или засыпала все снегом, обряжала мужчин в дамское платье и чулки, а женщин раздевала донага, заставляла стариков вилять задом, а молодых учиться терпению. Что бы ни происходило на сцене Пины Бауш, все становилось гармоничным, структурно обусловленным и неизменно поэтически необходимым.
Еще один из секретов языка танца Пины Бауш — умение находиться вне времени и пространства, преодолевать ограничения, оставаясь на месте. Казалось бы, человек на сцене неподвижен, но зритель буквально каждой клеткой чувствует вибрации эмоций.
«Меньше всего я интересуюсь тем, как люди двигаются,
меня интересует, что ими движет»
Чтобы объяснить безысходность и отчаянье, нужно точно подобрать измерение и свет, куда следует поместить человеческий мотылек — здесь он запорхает, забьется и непременно оставит след не только в зрителе, но и в самом исполнителе — ведь это и его процесс исцеления. Такими же легкими штрихами Пина могла набросать нежность, когда почти чувствуешь ее пульс, созвучный «Бамбуковому блюзу».Если это объятия, то в них всегда присутствует боль, словно разорви их — и ты расстанешься с человеком навсегда или еще хуже — останешься совсем один в звенящей пустоте, в Ничто. В балете Пины хочется еще крепче вцепиться в одежду, волосы, укутаться в кожу, только не отпускать.
.«Еще немного вина, сигаретку, но только не домой»
Многим такой театр и сейчас может показаться непонятным, абсурдным, отталкивать или вызывать раздражение. Его сцены настолько фантастичны, что поначалу вызывают растерянность — где в них реальность, а где вымысел, есть ли начало и конец у истории, как преодолеть одиночество, возможно ли так любить…целый ручеек вопросов «зачем», на каждый из которых есть свой отклик в уме, свой опыт в теле, свои чувства, — и это та морфология, которая вдруг делает оптическую иллюзию танца понятной, собирает ее в целое и насыщенное, превращает созерцание в персональное переживание.
Для диалога с миром она изобрела уникальный «невербальный язык» и стала одной из тех, кто изменил само понимание танца двадцатого века. Ее постановки, стали синтезом хореографии, драматического искусства и видео-инсталяции, а ее знаменитый «Танцтеатр Вупперталь» прославился на весь мир.
Пина Бауш изменила танцевальный мир раз и навсегда. В ее облике не было намека на балетный гламур. Неизменно в черном, в грубых мужских ботинках, без макияжа, она ставила в тупик своей аскетичностью и немногословностью. В пятнадцать лет она поступила в школу Курта Йосса, исповедовавшего идеи синтеза балета с другими видами искусства. Он отправил талантливую студентку за новыми идеями в США. После Джульярской школы и работы в Новом американском балете Пина вернулась под крыло своего учителя солисткой в Фолькванг-балет.
«Применительно к ней эти рамки – режиссер, хореограф – размыты. Их практически невозможно установить. Их нет», – говорит хореограф Алла Сигалова.
В 1971 году Пина приехала в Вупперталь и навсегда изменила это мрачное местечко. Она создала театр танца, который сегодня знает весь мир. В Германии его называют национальным достоянием. Ее первые спектакли были освистаны.
«Весна священная»
«Ее работы были полностью лишены манерности. В классическом танце многие пытаются повторить все, как было, но только не Пина. Ее можно сравнить с Айседорой Дункан в начале столетия. Ее техника стала очень важной в выражении экспрессии танца», – отмечает хореограф Джон Ноймайер (Германия).
Бауш стерла границы между театром и танцем, создала собственный, уникальный стиль. Перемешала танец и разговор. В ее спектаклях звучат шлягеры, джазовая импровизация, оперетта, детские песни, комбинированные с музыкой парижского авангардиста Пьера Анри. Ее театр навсегда погрузился во внутренний мир человека.
«Она говорит о смерти, о любви, об одиночестве, о невозможности одного человека прорваться к другому», – продолжает Алла Сигалова.
В конце семидесятых Пина поставила
«Кафе Мюллер»
и «Семь смертных грехов». Критики назвали спектакли самым разрушительным зрелищем из всех, когда-либо существовавших на немецкой сцене. Она вынесла приговор жестокости и равнодушию.
«Меньше всего меня интересует, как люди двигаются. Меня интересует, что ими движет» – эти слова Бауш стали манифестом танцовщиков и хореографов многих поколений.
«То, что она делала, было оригинально, и многие пытались скопировать ее. Но никому так и не удалось это сделать в полной мере. В каждой ее работе присутствовал глубокий личностный смысл», – подчеркивает Джон Ноймайер.
В 1982 году появились ее революционные «Гвоздики». Они стали потрясением Авиньонского фестиваля, событием мирового масштаба.
В России «Гвоздики» увидели в 1989 году. Сцена усыпанная цветами, холм из восьмидесяти тысяч лепестков, поющие, говорящие, танцующие артисты… Московская публика была в восторге, в отличие от разгневанных лондонцев и нью-йоркцев, которые посмотрели «Гвоздики» на пять лет раньше.
«Ее не возможно было прогнозировать. Она удивляла и потрясала новыми идеями. Загадка – где она черпала столько всего нового, и в каждом спектакле всегда чувствовалось ее присутствие», – говорит хореограф Начо Дуато (Испания).
На новые идеи ее вдохновляло разнообразие мира. После Португалии, в 1997 году, появилась «Мазурка Фаго», после Гонконга – «Мойщик окон». Она создала дневник городов, пропущенных через сердце, после нее осталось больше пятидесяти спектаклей.
В балетных кругах Бауш называли «Пикассо в танце». Она снялась в двух культовых лентах – в фильме Феллини «И корабль плывет» и картине «Поговори с ней» у Альмодовара. Ее уход был стремительным и неожиданным. Загадку, имя которой – Пина Бауш, так никто и не разгадал.
