li_ga2014

....Как-то раз мы, вероятно, плохо сговорились, и я зайдя за Модильяни, не застала его и решила подождать его несколько минут. У меня в руках была охапка красных роз. Окно над запертыми воротами мастерской было открыто. Я, от нечего делать, стала бросать в мастерскую цветы. Не дождавшись Модильяни, я ушла.

Когда мы встретились, он выразил недоумение, как я могла попасть в запертую комнату, когда ключ был у него. Я объяснила, как было дело. «Не может быть, — они так красиво лежали…»

(Анна Ахматова, «О Модильяни», Болшево, 1958 – Москва, 1964)

«Моди!»

Так обращаются к Амедео Модильяни в кинофильме Майкла Дэвиса 2004 года о жизни художника. Так он подписывал свои холсты. Есть даже миф, связанный с именем «Моди» (что означает «проклятый»). Однако в жизни Амедео называли Дэдо. «Дэдо» – так подписывал он свои личные письма.




Амедео Модильяни

Существует невероятное количество слухов о личности Модильяни. К тому же они начали существовать уже при его жизни, не говоря о периоде, когда к нему посмертно пришло мировое признание. Потому письма художника, воспоминания его близких и дневник матери, который она начала вести вскоре после рождения Амедео, является одним из немногих документальных источников о жизни художника и позволяют нам приблизится к истинной натуре Дэдо. Потому мой очерк будет ориентироваться на фрагменты, на более «правдивые участки» из того что мы знаем о великом Модильяни.

В 1910 году Модильяни выставил в «Салоне независимых» пять картин «Виолончелист», «Нищий из Ливорно», «Нищенка» и два этюда. Некоторые из этих полотен дали предлог говорить критикам до сегодняшнего дня о «сезаннизме», стилистической близости к манере Поля Сезанна. Однако, изображенные фигуры лиричны, «не по-сезановски взволнован ими художник». Выставленные Модильяни полотно привлекли определенное внимание критиков, в отличие от предыдущих показов. Даже нашелся один покупатель, доктор и друг художника.





Виолончелист. 1909. масло на холсте. Частная коллекция

Нищий из Ливорно , 1909, холст, масло

II.

В этом же 1910 году Модильяни знакомится с поэтом Анной Ахматовой. В Париж она приехала со своим мужем, Николаем Гумилевым по случаю их свадебного путешествия. Однако это не повлияло на дальнейшее общение Ахматовой с Модильяни. «Вероятно, мы оба не понимали одну существенную вещь: все, что происходило, было для нас обоих предысторией нашей жизни: его — очень короткой, моей — очень длинной» (Анна Ахматова).

Амедео был, очевидно, вдохновлен личностью поэтессы о чем и свидетельствуют его рисунки, запечатляющие образ Анны. Ахматова пишет, что их всего было 16, однако некоторые погибли в Царскосельском доме в первые годы революции.

Амедео Модильяни, Анна Ахматова, 1911, рисунок

Также из воспоминаний Анны Ахматовой перед нами открывается обычная жизнь художника, его быт: «Я знала его [Амедео. – Ред.] нищим, и было непонятно, чем он живет. Как художник он не имел и тени признания. Жил он тогда в тупикe Фальгьера. Беден был так, что в Люксембургском саду мы сидели всегда на скамейке, а не на платных стульях, как было принято. Он вообще не жаловался ни на совершенно явную нужду, ни на столь же явное непризнание». Однажды режиссер Жан Кокто метко заметил, что Модильяни оказался одним из тех художников, которые «позволяли себе роскошь быть бедными». Тем не менее, такое положение вещей не мешало Модильяни быть увлеченным, скажем, древнеегипетским искусством и называть Ахматову «моя египтянка». «В это время Модильяни бредил Египтом. Он водил меня в Лувр смотреть египетский отдел, уверял, что все остальное – недостойно внимания. Рисовал мою голову в убранстве египетских цариц и танцовщиц и казался совершенно захвачен великим искусством Египта». Также тяжелое материальное положение не мешало ему же сидеть под зонтом на скамейке в Люксембургском саду, когда идет теплый летний дождь и в два голоса читать Верлена, которого он хорошо помнил наизусть с Ахматовой, и радоваться, что помнит с ней одни и те же вещи.

Мария, дочь народа, 1918, холст, масло, Kunstmuseum Basel

III.

Амедео никогда не стремился к тому, чтобы нравиться и делать так, чтобы всеми возможными способами достичь признания. Потому он не и создавал обыденные портреты, чтобы обеспечить себе нормальный быт. Художник тщательно избирал для своих портретов преимущество только тех, кого хотел изобразить. И в некотором смысле, портретированные Модильяни – «похожи». Однако эта схожесть кроется на более глубоком уровне: речь идет о внутренней содержательности. «Через таинство своего внутреннего творческого слияния с моделью он «властительно», по слову Гоголя, пробивается к постижению психологического «второго плана» очевидности, к синтезу личности, и очень часто к ее скрытой внутренней драме» (M. Козинцева – Эренбург).

Дама в шляпе. 1917-1918 гг. Холст, масло. 55х38. Париж. Частная коллекция

Искусствоведы часто норовят «определить» художника в какое-то течение в искусстве того времени. Однако, всегда есть художники, которые находятся вне устоявшейся стилистике, вне основных течений своего времени. Так было, например, с Рембрантом (в эпоху барокко), так случилось и с Амедео Модильяни.

Девочка в голубом. 1918 г. Холст, масло. 117х72,5. Париж. Частная коллекция

IV.

Пабло Пикассо обращал внимание на невероятную трудоспособность Модильяни. Поскольку для того, чтобы оставить столько работ, необходимы были часы провождения у мольберта, имея при этом свежую голову и душу распахнутую, потому что моделей своих он будто просвечивал, рассказывая о них все.

Подтверждением этого может быть и личное письмо в канун Пасхи Амедео к своему другу Оскару Гилья из Рима: «Приступы напряженнейшей энергии охватывают меня целиком, но потом проходят. А мне бы хотелось, чтобы моя жизнь растекалась по земле бурным радостным потоком. Тебе ведь можно сказать все: что-то плодоносное зарождается во мне и требует от меня усилий».Одно время зрители знали Модильяни как скульптора, а не художника. Известно, что любимым его материалом был песчаник. Из его глыб Амедео, вероятно, выбирал блоки в форме колонн или столбов. Поскольку связь между фактурой камня и образом, который возникает благодаря видению художника, более, чем явная.

Tête, 1910-1912, известняк, частная коллекция (продана на аукционе Christie’s 14 июня 2010 года за 43,2 миллиона евро)

И, конечно же, не могу не упомянуть о последней любви Амедео Мольяни. О Жанне  Эбютерн. Родители девушки не одобряли её выбор, потому она уходит из благополучного и обеспеченного дома, горячо влюбленная в Амедео, она терпит все его выходки. Известно, что Жанна была скромной в своих неброских платьях, но при этом бесконечно изящной. Она носила туфли на «немодном низком каблуке, а ее лицо казалось еще трогательней и прозрачней оттого, что на нем никогда не было ни пудры, ни краски». Такой ее и полюбил Модильяни. Жанна подарила Модильяни ребенка. И готовилась подарить второго. Однако, не выдержав известия о смерти Модильяни, она заканчивает свою жизнь самоубийством, будучи на 9 месяце беременности.

«Вы знаете что такое любовь? Настоящая любовь? Любили ли вы так неистово, что готовы были шагнуть в пламя Преисподнии? Я – да», – слова героини Жанны Эбютерн, с которых режиссер начинает повествование о Модильяни в одноименном фильме и, одновременно, замыкает круг их жизней.




Жанна Эбютерн в карнавальном костюме, 1917